В личности Афанасия Фета удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: огрубелый, сильно тертый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый буквально до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец красоты и любви. Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным. Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался выслужить дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой женщине, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином-эксплуататором. Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II наложил благоприятную резолюцию на его прошение. Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорблением пожалование ему царем камер-юнкерского звания (это придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камер-юнкерство уже в 70 лет.
И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года:
Полуразрушенный, полужилец могилы,
О таинствах любви зачем ты нам поешьЗачем, куда тебя домчать не могут силы,
Как дерзкий юноша, один ты нас зовешьТомлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь;
В напевах старческих твой юный дух живет.
Цыганка старая одна еще поет.
То есть буквально два человека жили в одной оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское отношение к красоте, к любви!
Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40-е годы, а в 70 80-х годах это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком, хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том числе и цыганские), на слова Фета. О, долго буду я в молчанье ночи тайной..., Какое счастие! и ночь и мы одни..., Сияла ночь. Луной был полон сад..., Давно в любви отрады мало..., В дымке-невидимке и, конечно, Я тебе ничего не скажу... и На заре ты ее не буди... вот лишь некоторые стихотворения Фета, положенные на музыку разными композиторами.
Лирика Фета тематически крайне бедная: красота природы и женская любовь вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года:
Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
Детски задумчивый взор.
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый
Влево бегущий пробор.
Философской его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же он прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этомВидимо, да, если видеть в поэзии чистое искусство. Красота и должна быть главным в ней.
Гениальна лирика природы Фета: Я пришел к тебе с приветом..., Шепот. Робкое дыханье..., Какая грусть! Конец аллеи..., Это утро, радость эта..., Жду я, тревогой объят... и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься: где источник, откуда эта красотаТворение ли это Отца небесногоИли источник всего этого сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа, каждое мгновение готовая восславить окружающую красотуВ своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник, то для Фета природа единственно храм, храм прежде всего любви, а во-вторых храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте.
Если для Пушкина любовь была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. У него и сама природа любит не вместе с человеком, а вместо него (В дымке-невидимке).
В то же время Фет считает человеческую душу частицей небесного огня, божьей искрой (Не тем, Господь, могуч, непостижим...), ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения (Ласточки, Учись у них у дуба, у березы...).
Удивительны поздние стихи Фета, 80 90-х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном о любви, о буйстве жизни, о трепете молодости (Нет, я не изменил..., Моего тот безумства желал..., Люби меня! Как только твой покорный..., Еще люблю, еще томлюсь...).
Возьмем стихотворение Я тебе ничего не скажу..., в котором высказана мысль о том, что языком слов нельзя передать жизнь души, тонкости чувства. Поэтому любовное свидание, как всегда, в окружении роскошной природы, открывается молчанием: Я тебе ничего не скажу.... Вторая строка уточняет: Я тебя не встревожу ничуть. Да, как свидетельствуют другие стихотворения, его любовь может и встревожить, взволновать девственную душу его избранницы своими томленьями и даже содроганьями. Есть и другое объяснение, оно в последней строке второй строфы: его сердце цветет, подобно ночным цветам, о которых сообщается в начале строфы. Я дрожу от ночного ли холодка или от каких-то внутренних душевных причин. И поэтому конец стихотворения зеркально повторяет начало: Я тебя не встревожу ничуть, я тебе ничего не скажу. Стихотворение привлекает тонкостью и изяществом выраженных в нем чувств и естественностью, негромкой простотой их словесного выражения.