АНОНИМ - ЗАВЕЩАНИЕ ПОРОСЕНКА
Сим начинается завещание поросенка. Марк Визгуний Хрюкалон, поросенок, составил нижеследующее духовное завещание; поелику же собственноручно начертать не мог, с голосу моего писано.
Кухарций-повар промолвил:
Подойди-ка сюда, доморазрушитель, землеразрыватель, беглый подсвинок: нынче я пресеку твою жизнь.
Хрюкалон-поросенок отвечал:
Ежели я худое что совершил, либо я чем-нибудь провинился, либо какую ни на есть посудину ногами своими покрутил, но прошу, господин повар, даровать мне жизнь. Пощади молящего.
Кухарций-повар молвил:
Ступай-ка, малый, и принеси мне из поварни ножик, чтобы мог я пустить кровь такому-растакому поросенку.
И был поросенок слугами схвачен и отведен на убоище. За шестнадцать дней до календ месяца Луцерния, когда наливаются почки, в консульство Недосолил и Переперция. И, видя неминучую свою погибель, попросил отсрочки на малый час и вымолил у повара дозволение составить духовную. Призвал он к себе всю родню, дабы завещать каждому от харчей своих. И молвил так:
Родителю моему Свиносалию-Пожиралию отказываю и завещаю желудей тридцать модиев, и родительнице моей Хавронии-Хрюшке отказываю и завещаю Лакедемонского жита сорок модиев, и сестрице моей, при чьем заклании мне уже не придется присутствовать, отказываю и завещаю ячменя тридцать модиев. А из останков моих оставляю и завещаю: башмачникам щетину, задирам макушку, глухим ушки, стряпчим и болтунам язык, колбасникам кишки, мясникам окорока, женщинам ляжки, мальчишкам пузырь, девчонкам хвостик, кинедам мышцы, скороходам и охотникам бабки, разбойникам копытца. А повару, коего имени и называть не стоит, завещаю пузо и пестик, которые принес с собою в хозяйство; и пусть его от Тебесты до Тергесты на веревке протащат в известное место. И приказываю воздвигнуть мне монумент и на оном золотыми литерами начертать:
МАРК ВИЗГУНИЙ ХРЮКАЛОН ПОРОСЕНОК
ПРОЖИЛ СМХС1Х ЛЕТ С ПОЛОВИНОЙ
ЕЖЕЛИ БЫ ЕЩЕ ПОЛГОДИКА ПРОТЯНУЛ
ТО ВСЮ БЫ ТЫСЯЧУ ОТМАХАЛ
Вас же, отменные особы моей любители и жизни моей почитатели, молю с телом моим хорошо поступить, добрым фаршем из орехов, перца и меда хорошо начинить, дабы имя мое вовеки не забылось.
Господа и родичи мои, при составлении завещания моего присутствовавшие, прошу вас, повелите оное скрепить.
Свиносалий скрепил. Мясон скрепил. Тминношпиг скрепил. Колбасин скрепил. Окорокон скрепил. Сосисон скрепил. Супоросий скрепил.
Сим завершается завещание поросенка.
ГОРАЦИЙ книга 1
САТИРА ПЕРВАЯ
Гораций
Многе думают, будто излишне я в сатуре резок Или что я выхожу из пределов; другим же, напротив, Что ни пишу я, все кажется слабым. Такими стихами Можно писать, говорят, стихов по тысяче в сутки! Что же мне делать, Требатий, скажи!
Требатий
Оставаться в покое.
Гораций То есть мне вовсе стихов не писатьТребатий
Не писать!
Гораций
Пусть погибну,
Ежели это не лучшее! Но... без того мне не спится!
Требатий
Если кто хочет покрепче уснуть, то, вытертый маслом, Трижды имеет чрез Тибр переплыть и на ночь желудок 10 Цельным вином всполоскать. Но если писать ты охотник, Лучше отважься ты подвиги Цезаря славить стихами. Верно, ты будешь за труд награжден.
Гораций
И желал бы, отец мой,
Но я не чувствую силы к тому. Не всякий же может Живо полки описать с нх стеною железною копий, Галлов со смертью в борьбе на обломках оружий иль парфов, Сбитых с коней...
Требатий
Но ты мог бы представить его справедливость И величье души, как Луцилий воспел Сципиона.
Гораций
Да, непременно: как скоро представится случай! Некстати Цезаря слуху стихами Флакк докучать не захочет: 20 Если неловко погладить его, он, как конь, забрыкает.
Требатий
Это честнее бы, чем Пантолаба шуга или мота Номентана бранить. 3а себя опасается всякий. Ты кого и не трогал, и те уж тебя ненавидят.
Гораций
Что же мне делатьМилоний плясать начинает, как скоро Винный пар в голову вступит ему и свеча задвоится; Кастор любит коней; из того же яйца порожденный Поллукс борьбу. Что голов, то различных пристрастий на свете! Мне наслажденье слова заключать в стихотворную меру: Как Луцилию было, хотя он.. . обоих нас лучше. 30 Всякие тайны свои, как друзьям, поверял он листочкам.
Горесть ли, радость ли к ним, к ним одним всегда прибегал он! Все приключенья, всю жизнь, как на верных обетных дощечках, Старец в своих начертал сочиненьях. Его-то примеру Следую я, кто бы ни был, луканец ли, иль апулиец. Ибо житель Венсин пашет в обоих пределах, Присланный некогда, если преданию старому верить,
Снова тот край засолить, по изгнанье тут живших самнитов, С том, чтоб на случай войны, апулийцсв ли, или луканцсв, Но был врагуг путь до Рима открыт через земли пустые.
40 Впрочем, мой стиль ни души вперед не обидит, но будет
Мне лишь в защиту, как меч, хранимый в ножнах. И к чему же
Мне вынимать бы его, без нападок от явных злодеев. .
О Юпитер, о царь и отец! Пусть оружие это
Гибнет от ржавчины, брошено мною, покуда не вздумал
Сам кто вредить мне, поклоннику мира! Но первый, кто тронет, -
Предупреждаю я: лучше не трогай! заплачет и будет
В целом Риме, себе на беду, ославлен стихами!
Цервий во гневе законом и урной грозит, и зловредным
Зельем Канидия, Турий судья решением дела:
50 Стало быть, всякий себе избирает оружье по силам. Так повелела натура; ты в том согласишься со мною! Зубы для волка, рога для вола. Доверьте вы моту Сцеве его престарелую мать в попеченье: рукою Он не прикончит ее, разумеется. Что ж вы дивитесьВолк не бодает рогами, а вол не кусает зубами; Так и его от старушки избавит с медом цикута! Но я короче скажу: суждена ли мне долгая старость, Или на черных крылах смерть летает уже надо мною, Нищ ли, богат ли я, в Риме ли я, иль изгнанником стану,
60 Жизнь во всех ее красках всегда я описывать буду!
Требатий
Сын мой, боюсь я тебе не дожить до седин, а холодность Сильных друзей испытаешь и ты!
Гораций
Почему же Луцилий,
Первый начавший писать в этом роде, отважился, смело С гнусных душ совлекая блестящую кожу притворства, Их выставлять в наготеТы скажи: оскорблялся ли Лелий, Или герой, получивший прозванье от стен Карфагена, Да и казалось ли дерзостью им, что Луцилий Мстелла
Смел порицать или Лупа в стихах предавать поношенью.. Он нападал без разбора на всех, на народ и незнатных, то Только щадил добродетель, щадил ее лишь любимцев! Даже, когда Сципион или Лелий, мудрец безмятежный, И от народной толпы и от дел на покой удалились, Часто любили они с ним шугтить и беседовать просто, Между тем как готовили им овощей на трапезу. Я хоть и ниже Луци.шя даром моим н породой, С знатными жил же и я то признает и самая зависть. Ежели тронет она и меня сокрушающим зубом, Жестко покажется ей! Но, быть может, ученый Требатий, Ты не согласенТребатий
Нет, в этом и я не поспорю. Однако
80 Все мой совет: берегись! Ты законов священных не знаешь! Бойся попасть в неприятную тяжбу! Если писатель Дурно напишет о ком, он повинен суду н ответу!
Гораций
Да! кто дурно напишет, а кто хорошо, то, наверно, Первый сам Цезарь похвалит! И ежели, сам без порока, Смехом позорит людей он, достойных позора...
Требатий
То смехом
Дело твое порешат, а ты возвратишься оправдан!
САТИРА ВТОРАЯ
Как хороню, как полезно, друзья, быть довольну
немногим!
(Это не я говорю; так учил пас Офелл поселянин, Школ не видавший мудрец, одаренный природным
рассудком.) Слушайте речь мудреца не за пышной и сытной трапезой
И но тогда, как бессмысленный блеск ослепляет вам очи
Илд, как обманутый разум полезное все отвергает,
Нетг, натощак побеседуем!Как натощакДля чего же
Я объясню вам! Затем, что судья подкупленный судит
Несправедливо! Когда ты устанешь, гоняясь за зайцем,
Или скача на упрямом коне, иль мячом забавляясь
(Ибо, изнеженным греками, римлян военные игры
Нади тяжелы, а с забавами мы забываем усталость),
Или когда утомлен, упражняясь в метании диска,
Тут ты, почувствовав жажду и позыв пустого желудка,
Кре>згаошь пищей простойПеретерпишь ли жажду затем
лишь,
Чта фалернского нет, подслащенного медом гиметтскнм, Что> нет ключника дома, что море, взволновано бурей, Рыб защищает в своей глубине от сетей рыболововНет! как живот заворчит, то ому и хлеб с солью приятны, Ибо не в запахе яств, а в тебе самом наслажденье! Потом усталости вот чем отыскивай вкусные блюда! Ленц обрюзглой что ни подай, ей все не по вкусу: X стрнпы ль, скар ли, иль заяц морской, издалека прибывший. Еслш павлин пред тобой, то, как ни проси, ты не станешь Курицу жирную есть тот приятнее вкус твой щекочет.
Это вес суетность! Все оттого, что за редкую птицу Золотом платят, что хвост у нее разноцветный и пышный. Точно как будто все дело в хвосте! Но ешь ли ты перьяСтоит их только изжарить, куда красота их девалась! зо Мясо ж павлина нисколько не лучше куриного мяса,
Ясно, что в этом одна лишь наружность твой вкус обольщает!
Пусть! но поди-ка узнай ты по вкусу, где поймана эта Щука с широкой, разинутой пастью: в Тибре иль в море, Между мостов ли ее, или в устье волны качалиХвалишь, безумный, ты мулла за то лишь одно, что он весом Ровно в три фунта, а должен яге будешь изрезать на части! Если прельщает огромность, то как же огромная щука Столько противна тебеОттого, что не редкость! Природа Щуку большой сотворила, а мулл большой не бывает. 40 Что за прекраснейший вид, как он целое блюдо покроет! Так восклицает обжора с глоткой, достойною гарпий. Австр! лети, пережги их роскошные яства! А впрочем, Если испорчен желудок, и ромб и кабан неприятны. Горькая редька и кислый щавель тут нужнее. Конечно, Предков оливки и яйца нами не изгнаны вовсе С наших столов; городской недавно глашатай Галлоний Был осуждаем за роскошь пиров его. Как! неужели Менее ромбов в то время питало глубокое море Нет! но покуда в них вкус не открыл нам преторианец, 50 В море спокойно жил ромб, и был аист в гнезде безопасен. Если б издал кто эдикт, что нырок зажаренный вкусен, Юноши Рима поверят: они на дурное послушны!
Впрочем, умеренный стол и стол скряги Офелл различает, Ибо напрасно бежать от порока к пороку другому. Ауфидиен, справедливо прозванный Псом, ежедневно Ест лишь оливки, которым пять лет, да ягоды терна, А вино он берег, покуда совсем не прокиснет. В день же рождения или на утро дня свадьбы, одетый о белом, как следует в праздник, своим он гостям на капусту Масло такое из рога по капельке льет своеручно, "то и дыханье захватит, зато не скупится на уксус!
Как же прилично жить мудрецуИ с кого брать примерыТам угрожает мне волк, а тут попадешься собаке! Чисто одетым быть значит не быть в запачканном платье, А не то чтоб наряженным быть щегольски. Кто средину Хочет во всем сохранить, то не будь, как Албуций, который, Раздавая приказы рабам, их заранее мучил; Но ты не будь и беспечен, как Невий, который помои Вместо воды подавал. Недостаток великий и это!
70 Слушай же, сколько приносит нам пользы пища простая: Первая польза здоровье, затем что все сложные яства Вредны для тела. Припомни, какую ты чувствовал легкость После простого стола! Но вареное с жареным вместе, Устриц с дроздами как скоро смешаешь в одно, то в желудке Сладкое в желчь обратится и внутренний в нем беспорядок Клейкую слизь породит. Посмотри, как бывают все бледны, Встав из-за пира, где были в смешенье различные яства. Тело, вчерашним грехом отягченное, дух отягчает, Пригнетая к земле часть дыханья божественной силы!
80 Но умеренный, скоро насытясь и сладко заснувши,
Свежим и бодрым встает ото сна к ежедневным занятьям. Может п он иногда дозволить себе что получше, Ежели праздничный день с годовым оборотом приходит, Или в усталости, или тогда, наконец, как с годами Тело слабеет и требует больших о нем попечений. Ты же, который, когда был и молод и крепок, заране К неге себя приучал, чем себя ты понежишь, как хворость Или тяжелая старость потребует сил подкрепленьяМясо кабанье с душком хвалили древние люди
90 Не потому, что у них обонянья не было вовсе, Но в рассужденье того, что лучше уже початое Позднему гостю сберечь, чем хозяину свежим наесться. О, когда б я родился во время тех старых героев!
Если желаешь ты славы, которая слуху тщеславных Сладостней песен, то верь мне, что рыбы и блюда большие Только послужат к стыду твоему, к разоренью! Вдобавок Дядю рассердишь, соседи тебя взненавидят. Ты будешь
Смерти желать, но не на что будет купить и веревки!
Это, ты скажешь, идет не ко мне: я не Травзий! Имений юо И доходов моих для троих царей бы достало!
Ежели так, то зачем ты излишек не тратишь на пользуЕсли богат ты, зачем же есть в бедности, честные людиИ для чего же богов разрушаются древние храмыИ для чего ты, негодный, хоть малую часть из сокровищ,
Что накопил ты себе, не приносишь отечеству в жертвуИли, ты думаешь, счастье тебе одному не изменитВремя придет, что и ты для врагов посмешищем станешь.
Кто в переменах судьбы понадеяться может на твердостьТот кто умел покорить и тела привычки и гордость 110 Или кто, малым доволен, на будущность мало надеясь,
Мог, как мудрец, быть готовым к войне в продолжение мира. Верьте мне: мальчиком бывши еще, знавал я Офелла!
Нынче бедняк, и тогда он, при целом именье, не шире
Жил, чем теперь. На своем, для других отмежеванном, поле
Он и доныне с детьми и со стадом живет, как наемщик.
Нет, никогда, говорил он, по будням не ел я другого,
Кроме простых овощей и куска прокопченной свинины!
Если же изредка гость приходил иль в свободное время
Добрый сосед навещал, особливо в ненастную пору, 120 Я не столичною рыбою их угощал, но домашним
Или цыпленком, или козленком. Кисть винограда,
Крупные фиги, орехи вот что мой стол украшало.
В мирной игре между нас проигравший пил лишнюю чарку
Или, в честь доброй Цереры, чтоб выше взрастали колосья
Наших полей, мы заботы чела вином прогоняли.
Пусть же Фортуна враждует п новые бури воздвигнет!
"то ей похитить у насСкажите, мои домочадцы,
Меньше ль счастливо мы жили с тех пор, как у нас
поселенец
Новый явилсяНи мне, ни ему, ни другому природа
ш к ,1 1 л I- V
ведь не назначила вечно владеть! Он нас выгнал, его же Ьслн не ябеда, то расточительность тоже прогонят, ли наследник, его переживший, владенье присвоит.
Нынче землица Умбрена, прежде землица Офелла, Но,
по правде, ничья, а давалась в именье на время Прежде Офеллу, а после другим. Сохраняйте же бодрость! С твердой душою встречайте судьбы враждебной удары!
САТИРА ТРЕТЬЯ
Д а м а с и и п
Редко ты пишешь! Едва ли четырежды в год ты
пергамент В руки возьмешь! Лишь только наткал и опять
распускаешь, Сам недоволен собой, что вино и сонливость
мешают
Славы достойный труд совершить. Что из этого выйдетЧто ж ты на дни сатурналий сюда убежалНапиши же Здесь, протрезвясь, что-нибудь, ожиданий достойное наших! ЧтоНичегоТак напрасно ж перо обвинять и напрасно Бедные стены, созданные гневом богов и поэтов! Мы по лицу твоему от тебя превосходного много 10 Ждали, когда ты под сельскую теплую кровлю сокрылся. Ты для чего же привез с собою Платона с МенандромЧто же взял в свиту свою Евполида и с ним АрхилохаХочешь ли зависть ты тем усмирить, что возьмешь у достоинствНет, лишь прозренье одно наживешь! Отбрось же ты леность, Эту сирену свою, иль и то, что и лучшею жизнью Ты приобрел, потеряешь опять!
Гораций
Да даруют же боги
Все и богини тебе, Дамасшш, брадобрея за этот Столь полезный совет! Но как я тебе столь известенДамасипп
С той поры, как попал я у среднего Януса на мель, 20 Я, оставив спои псе дела, занимаюсь чужими.
Прежде любил я исследовать бронзу лохани, в которой Ноги мыл хитрый Сизиф, разбирал, где заметна в ваянье Слабость резца, где металл отлился неудачно и грубо, Знал я, что статуя стоит, в сто тысяч ее оценяя; Дом ли, сады покупать, в том со мною никто не равнялся, Так что меня при продажах любимцем Меркурия звали.
Гораций Это я знаю. Дивлюсь, как от этого ты исцелился!
Дамасипп
Так, как случается эт всегда, что всякая новость Выгонит старое. Крови прилив к голове пли к боку 30 Вдруг обратится к груди. Иной летаргией был болен; Смотришь врача своего на кулачный уж бой вызывает!
Гораций Лишь бы меня не касалось; с другими будь что угодно!
Дамасипп
Друг, понапрасну не льстись! Все глупцы, да и сам ты безумен, Если нам правду Стертиний твердил. От него я науку Превосходную принял тогда, как меня убедил он Мудрую эту браду себе отрастить в утешенье И от моста Фабриция в мире домой воротиться; Ибо, когда я, в упадке всех дел, с головою покрытой Броситься в волны хотел, он стоял уж по правую руку.
40 Ты берегись недостойного дела! вскричал он.Ты мучим
Ложным стыдом, ты боишься безумным прослыть меж безумцев!
Но рассмотрим, во-первых: что есть безумиеЕсли
Ты лишь безумен один, я ни слова! Пусть смертью отважной
Кончишь ты жизнь. Но если кого лишь слепое незнанье Зла и добра побуждает к тому, то Хрисипп и вся школа Прямо того почитают безумцем. Под правило это Все и цари и народы подходят, кроме лишь мудрых.
Слушай же: я объясню, почему те, которым безумцем Кажешься ты, все и сами не менее тоже безумны. зо Если два путника, идучи лесом, в нем заблудятся, Этот с дороги собьется направо, а этот налево, Оба блуждают они, но только по разным дорогам, Оба безумны они, хотя над тобой и смеются. Верь мне: с хвостом и они. Бояться, где вовсе нет страха, у)то безумие точно такое ж, как если б кто начал В поле открытом кричать, что рока преграждает дорогу Или огонь. А противная крайность есть тоже безумство, Только другое в пучину реки или в пламя бросаться, Как ни кричали б и мать, и сестра, и отец, и супруга:
60 Здесь глубочайшая бездна, скала, берется, несчастный! Нет, он не слышит, безумный, как Фуфий, который на сцене Пьяный на ложе заснул и проспал Илиону, и тщетно Несколько тысяч ему голосов из театра кричали: Матерь! тебя я зову! Заблуждаются все, докажу я!
Все Дамасиппа считают безумным за то, что скупает Старые статуи он, а кто верит ему, тот умнее льЕсли б тебе я сказал: На вот это, возьми без возврата! Взявши, ты был бы глупНет, ты был бы гораздо глупее, Если бы не взял, что даром Меркурий тебе посылает!
70 На иного хоть десять раз вексель у Нерия пишешь, Хоть сто раз у Цикуты; опутай его хоть цепями: Все ни во что, ускользнет он, злодей, с проворством Протея. А потащишь к суду он смеется, но вдруг превратится В птицу, в кабана, в свинью и в дерево, если захочет. Если безумный действует худо, разумный же лучше, То Переллий безумней тебя, получая твой вексель, По которому знает вперед, что ты не заплатишь.
Ну, подберите же ноги, чтоб слушать меня со вниманьем! Кто с честолюбья из вас, а кто с сребролюбия бледен,
30 К'го невоздержан и тот, кого суеверие мучит
Или другая горячка души, все ко мне подходите! Все по порядку, и я докажу вам, что все вы безумцы! Самый сильный прием чемерицы следует скрягам; Думаю даже, не худо б отдать им и всю Антикиру. Ведь завешал же СтабериВ скупец, чтоб на камне надгробном Вырезал сумму наследства наследник его, а иначе Должен народу дать пир, как устроить придумает Аррий: Сто пар бойцов да пшеницы годичную Африки жатву. А справедливо ли это, иль нет, мне наследник не дядя!
50 Так я хочу! Вероятно, что так рассуждал завещатель.
Дамасипп Ради чего же велел надписать он на камне наследствоСтертиний
Ради того, что он бедность считал величайшим пороком,
Что ужасался ее, и если бы умер беднее
Хоть квадрантом одним, то считал бы себя, без сомненья,
Он человеком дурным. У людей подобного рода
Слава, честь, добродетель все пред людьми и богами
Ниже богатства. Один лишь богатый мужествен, славен
И справедлив.
Дамасипп Неужели и мудрСтертиний
И мудрец, без сомненья!
Даже и царь, и любой, кто захочет! Он думал, что деньги )0 И добродетель заменят ему и прославят в потомстве.
Дамасипп Как с ним несходен был грек Аристипп, рабам приказавший
Золото бросить в ливийских песках потому лишь, что тяжесть Их замедляла в пути. А который из них был безумнейС т е р т и н и и
Спорным примером спорный вопрос разрешить невозможно. Если кто лиры скупает, музыки вовсе не зная, Ежели кто собирает колодки башмачные, шила, Сам же совсем не башмачник, кто парус и снасти Любит в запасе хранить, отвращенье имея к торговле, Тот безумный, но мнению всех. А разумнее ль этот
но Скряга, что золото прячет свое и боится, припрятав, Тронуть его, как будто оно какая святыняЕсли кто, с длинным в руках батогом, перед кучею жита Протянувшись, лежит господином, его карауля. Сам не берет ни зерна и питается горькой травою; Если до тысячи кружек, до трехсот тысяч фалерна Самого старого или хиосского в погребе скряги, Сам же кислятину пьет и, лет семьдесят девять проживши, Спит на набитом соломой мешке, имея в запасе Тюфяки в кладовой, тараканам и моли в добычу,
120 То он по той лишь причине в безумстве заметен немногим, Что есть множество, кроме него, в такой яге болезни. О старик, ненавистный богам! К чему бережешь тыРазве затем, чтоб твой сын иль отпущенник прожил наследствоТы опасаешься нуждыКонечно, из этакой суммы Много убавится, если отложишь частичку на масло, Чтобы капусту приправить иль голову глаже примазать. Если столь мало нужно тебе, из чего же даешь ты Ложные клятвыЗачем похищаешьЗачем отнимаешьКак! Ты в здравом умеДа если б в народ ты каменья Вздумал бросать иль в рабов, тебе же стоящих денег, Все бы мальчишки,
девчонки кричали, что ты сумасшедший; А коль отравишь жену пли мать, ты и в здравом рассудке... Да! почему же не такВедь ты не мечом, не в Аргосе Их погубил, как Орест. Иль думаешь, он помешался После убийства и предан гонению мстительных фурий
После того, как согрел в материнской груди он железоНет! с той поры, как был признан безумным, он никакого Зла не свершил; не напал он с мечом на сестру и на друга; Фурией только Электру сестру называл, а Пиладу Тоже давал имена, сообразно горячности гнева.
Бедный Опимий, столь много сребра сохранявший и злата, В праздники венское пивший вино из глиняной кружки, В будни довольный и кислым, однажды был спячкою болен И как мертвый лежал, а наследник уж в радости сердца Бегал с ключами вокруг сундуков, любовался мешками! Врач его верный придумал, однакоже, скорое средство, Чтобы больного от сна пробудить: он к постели больного Стол придвинуть велел, из мешков же высыпал деньги; Вызвал людей и заставил считать. Вот больной и проснулся. Если не будешь сам деньги беречь, врач сказал, то наследник Все унесет. Как, при жизни моейДа, при жизни. Не спи же, Ежели хочешь пожить! Так что же мне делатьА вот что: Твой желудок совсем опустел, а в жилах и крови Скоро не будет. Надобно их подкрепить поскорее. На вот каши из рису: поешь!А дорого ль стоитМалость.Однакоже сколькоВосемь лишь ассов.Беда мне! Я не умру от болезни умру разорен и ограблен!
Д а м а с и п п Кто же в здравом рассудкеСтертин ии
Кто не безумен.
Д а м а с и п п
А скрягаС т е р т и н и и Он и глупец и безумный.
Д а м а с н п п
Следственно, тот бессомненно 160 В здравом уме, кто но скрягаС т е р т п н и и Ничуть.
Д а м а с и п п
Отчего жеСкажи мне!
С Т е р Т II Н II И
Слушай! Представь, что Кратер сказал о больном: Он желудком Вовсе здоров! Так, стало быть, может и встать он с постелиНет! потому что страдает от боли в боку или в почках. Этот, положим, не клятвопреступник, не скряга: пусть ларам В жертву^ за это свинью принесет! Но он честолюбец: Пусть в Антикиру плывет! Не та ли же глупость именье Бросить в пучинуг иль вовсе не сметь к нему прикоснуться!
Сервий Оппидий, богач, родовые в Канусии земли Двум разделил сыновьям. Но пред смертью, призвав их, сказал им
170 Я заметил, что в детстве ты, Авл, и орехи и кости В пазухе просто носил, и проигрывал их, и дарил их; Ты же, Тнберий, напротив, заботливо прятал их в угол И пересчитывал; с этой поры я всегда сокрушался, Что в две разные глупости в зрелых летах вы впадете, Что один Номентаном, другой же Цикутою будет. Вот потому заклинаю пенатами вас: берегитесь Ты уменьшать, а ты прибавлять к тому, что отец ваш Почитает довольным для нужд, сообразных с природой. Кроме того, я хочу, чтоб вы с клятвою мне обещали
180 Не соблазняться щекоткою славы; и если который Будет эдилом иль претором, тот сам себя да объявит Проклятым мной, неспособным владеть завещанным мною! Как! чтобы чваниться в цирке, чтоб ликом своим величаться,
Вылитым в бронзе, так ты на горохе, бобах и лупине Все состоянье отца проживешьНе Агриппе ль захочешь, Льву благородному, быть подражателем, хитрый лисенокЧто ты, Атрид, запрещаешь предать погребенью АяксаПомни: я парь! Я плебей! замолчу и вопрос оставляю! Что повелел я, то справедливо. Однакож кто мыслит, 190 Будто я в этом не прав, говори предо мной безопасно!
О, да даруют же боги, властитель, тебе с кораблями, Трою разрушив, обратно приплыть. Итак, мне вопросы И возраженья дозволеныСпрашивай! я дозволяю!
Царь! за что же Аякс, сей герой, второй по Ахилле, Столько раз греков спасавший, под небом тлеет открытымИли на радость Приама и Трои лишен погребенья Тот, кем их юноши были могил лишены в их отчизнеНет, а за то, что, напав на овец, восклицал он, что режет Менелая, Улисса, меня! А когда ты в Ав.гаде 200 Дочь, как телицу, на жертву привел к алтарю и осыпал Солью с мукою ей голову, был ли ты в здравом рассудкеЯПочему Но безумный Аякс перерезал лишь стадо, А и супругу и сына он пощадил! Он проклятьем Зла не сделал тебе; не напал на Улисса и Тевкра. Я, чтобы ветер попутный судам от враждебного брега Боги послали, хотел примирить их той жертвенной кровью. Чьею., своею, безумный! Своей, но совсем не безумный!
Всякий безумен, кто, удаляясь от истины, ложно Видит предметы и зла от добра отличить не умеет, 210 Гнев ли причиной тому, иль обманчивых чувств возмущенье. Пусть был безумен Аякс, поражающий агнцев невинных; Но не безумен ли был ты и сам, когда преступленье Мыслил свершить, честолюбьем надменный и гордостью сердцаЕсли б кто вздумал носить на покойных носилках овечку, Шить ей, как дочери, платье и дать ожерелья, служанок, Куколкой, девочкой ласково звать и готовить для брака, Верно бы претор ему запретил управленье именьем,
Верно б ого и имение отдал родным под опеку. Какнеужели в уме тот, кто вместо безгласной овеч:;и 220 В жертву приносит родимую дочь! Что ты скажешь на этоГде безрассудность, там и безумие; кто же преступник, Тот и безумец! Кто хрупким стеклом обольщается славы, Верь мне, что тот оглушен и громами кровавой Беллоны!
Но рассмотрим теперь расточительность и Номентана. Здравый рассудок тебе легко их безумство докажет.
ртот, как скоро талантов до тысячи схватит в наследство, Тотчас объявит всем рыболовам и всем, продающим Овощи, птиц и душистые мазн, всей сволочи этой, Всем шутам, мясникам, чтоб назавтра же утром явились. 230 Все прибегут! Вот рабами торгующий речь начинает:
Все, что ни есть у меня и у них, все твое. Прикажи лишь, Завтра иль нынче же все непременно доставлено будет! Слушай же, как благородно юный богач отвечает: Ты, говорит он, проводишь все ночи в снегах луканийских С тем, чтоб доставить на стол мне тобою добытого вепря; Ты, невзирая на бурное море, ловишь мне рыбу. Я не тружусь, а пользуюсь всем, недостойный! Возьми же Десять тысяч себе, и столько же ты! А тебе я Втрое даю за жену: хоть в полночь позову, прибегает! 240 Сын Эзопа жемчужину, бывшую в ухе Метеллы,
В уксусе крепком велел распустить, чтобы, выпивши, разом
Проглотить миллион: не умнее, чем в воду закинуть!
Квинта же Аррия дети, двое известные братья,
Два близнеца по распутству, имели привычку в обеде
Каждый день блюдо иметь из одних соловьев! Неужели
Не сумасбродство и тоЧем отметить их: мелом иль углемЕсли старик забавляется детской игрой в чет и нечет, Или на палочке ездит верхом, или домики строит, Или мышей запрягает в колясочку он сумасшедший! 50 Ну, а если рассудок докажет тебе, что влюбленный
Больше ребенок, чем онЧто валяться в песке, как мальчишка,
Что в ногах у красавицы выть не одно ли и то же..
Можешь ли ты, например, поступить Полемону подобноБросишь ли признаки страсти, все эти запястья, подвязки,
Эти венки, как бросил их он, вином упоенный,
Только услышав случайно философа слово, который
В школе своей натощак проповедовал юношам мудрость!
Дай раздраженному мальчику яблоко: он не захочет.
На, мой голубчик, возьми! Не берет! Но давай: он попросит!
260 Так и влюбленный. Выгнанный вон, перед
дверью любезной Он рассуждает: войти или нетА тотчас вошел бы, Если б она не звала. Сама, говорит, умоляет; Лучше нейти и разом конец положить всем мученьям! Выгнала, что же и звать! Не пойду, хоть проси с униженьем! Столь же разумный слуга между тем говорит господину: Что не подходит под правила мудрости или расчета, То в равновесие как привестиВ любви то и худо: В ней то война, то последует мир. Но кто захотел бы Сделать то постоянным, что переменно, как ветер
270 Или как случай, это все то же, как если б он вздумал Жить как безумный, и вместе по точным законам рассудка!
Каккогда ты, гадая, зернышки яблок бросаешь И так рад, что попал в потолок, неужель ты в рассудке.. Каккогда ты, беззубый, лепечешь в любви уверенья, То умнее ль ребенка, который домики строитВспомни и кровь и железо, которыми тушат сей пламень; Вспомни Мария: он, заколовши несчастную Геллу, Бросился сам со скалы и погиб; не безумец ли был онЕсли же это безумие ты назовешь преступленьем,
280 В сущности будет все то же, различие только в названье!
Вольноотпущенник некто, не евши и вымывши руки, До свету бегал по всем перекресткам, где только есть храмы, Громко крича: Избавьте, о боги, меня вы от смерти! Только меня одного! Всемогущие, это легко вам! Всем он здоров был, и слухом и зрением; но за рассудок, При продаже его, господин бы не мог поручиться! Эту всю сволочь Хрпсипп в собратьи Менения числит.
О Юпитер, от коего все: и болезнь и здоровье! Так молилася мать, у которой ребенок был болен: гэо Если его исцелишь, обещаю, что завтра же утром,
Так как наутро свершаем мы пост в честь тебя, всемогущий,
В Тибр его окуну! Что жесли бы лекарь иль случаи
И избавил его от болезни, то глупая матерь
Непременно б ему лихорадку опять возвратила!
Что тут причиной безумстваПричиной одно: суеверье!
Так Стертиний, мой друг, осьмой меж семью мудрецами, Дал мне оружие, дабы отныне никто не остался Безнаказан, задевши меня! Кто мне скажет: Безумец! Тотчас ему я в ответ: Оглянись, не висит ли что сзади!
Гораций 300 Стоик! Да будешь ты, после банкротства, гораздо дороже
Новый товар продавать! Но коль много родов есть безумства, То какое ж моеА по мне... я здоров головою!
Д а м а с и п п
Но неужели Агава, голову сына воткнувши, Вместо звериной, на тирс, почитала себя сумасшедшейГораций
Правда, пришлось уступить. Сознаюсь откровенно: глупец я! Даже безумный подчас! Но скажи мне, однакож: какою Я страдаю болезнью души. .
Д а м а с и п п
Во-первых, ты строишь!
Т
есть ты подражаешь людям высоким, а сам ты, Ежели смерить твой рост, не выше двух пядей и сам же
310 гр г
"л насмехаешься Турбо, его и походке и виду
оранном доспехе, какой совершенно ему не по росту, еньще ль смешон ты, когда с Меценатом равняться желаешьГде же тебе, столь несходному с ним, в чем-нибудь состязатьсяРаз лягушонка теленок ногой раздавил: ускользнувши, В сильном испуге, другой рассказывать матери начал, Что товарища зверь растоптал. А велик лиспросила Мать, надувался. Будет такой Нет, тот вдвое был больше! А такой мать спросила, надувшись еще. Нет, хоть лопни, Все же не будешь с него! Не твое ли подобие это.. 320 к этому должно придать еще страсть твою к стихотворству, Страсть, с которой ты масла еще на огонь подливаешь! Если в уме сочиняют стихи, то и ты не безумный! Нрав твой горячий... о нем уж молчу...
Гораций
Перестань!..
Д а м а с и п п
Об издержках Сверх состояния...
Гораций Вспомни себя, Дамасшш.
Д а м а с и п п
Я ни слова Ни про безумную страсть к девчонкам, ни к мальчикам дружбу!
Гораций О, пощади же ты, больший безумец, меньшого безумца!
САТИРА ЧЕТВЕРТАЯ
Гораций Катий! ОткудаКудаКа т и и
'Мне не время теперь! Занимаюсь Новым учением, высшим всего, чему ни учили Сам Пифагор, и ученый Платон, и Сократ обвиненный!
Гораций
Я виноват, что тебе помешал так некстати и прервал Нить размышлений твоих; извини же меня, мой добрейший! Если и выйдет из памяти что у тебя, ты воротишь! От природы ль она, от искусства ль, но чудная память!
Катий
Да! Я о том и стараюсь, чтоб все удержать в ней подробно. Это претонкие вещи! И тонко предложены были!
Гораций 10 Кто же наставник твой былНаш ли, римлянин, иль чужеземецК а т и и
Я науку тебе сообщу, но учителя скрою! Слушай и помни, что яйца, длинные с виду, вкуснее; Сок их питательней, нежели круглых, у них и скорлупка Тверже; зародыш в них мужеска пола. За званым обедом
Их подавай. Капуста, растущая в поле, вкуснее, Чем подгородная, эту излишней поливкою портят. Если к тебе неожиданно гость вдруг явился на ужин, То, чтобы курица мягче была и нежнее, живую Надо ее окунуть в молодое фалернскос прежде.
20 Лучший гриб луговой; а другим доверять ненадежно. Много здоровью способствует, если имеешь привычку Ты шелковичные ягоды есть, пообедав, однакож Снятые с ветвей тогда, пока солнце еще не высоко. Мед свой мешал натощак с фалерном крепким Ауфидий. Нет! приличней полегче питье для пустого желудка. Жиденький мед, например, несравненно полезнее будет. Если живот отягчен, то мелких раковин мясо Или щавель полевой облегчат и свободно и скоро, Только бы белое косское было притом не забыто.
30 Черепокожные полны, когда луна прибывает,
Но ведь не все же моря изобилуют лучшим их родом! Так и улитки лукринские лучше, чем в Байском заливе Даже багрянка сама; цирцейские устрицы в славе; Еж водяной из Мисена, а гребень морской из Тарента!
Но искусством пиров не всякий гордися, покуда В точности сам не изучишь все тонкие правила вкуса. Мало того, чтоб скупить дорогою ценою всю рыбу, Если не знаешь, к которой подливка идет, а которой Жареной быть, чтоб наевшийся гость приподнялся на локоть.
40 Кто не охотник до легкого мяса, поставь погрузнее Блюдо с умбрийским кабаном, питавшимся желудем дуба; Но лаврентийский не годен: он ест камыши и поросты. Где виноградник растет, там дикие козы невкусны. Плечи чреватой зайчихи знаток особенно любит.
Рыбы и птицы по вкусу и возраст узнать, и откуда Прежде никто не умел, я первый открытие сделал.
Многие новый пирог изобресть почитают за важность. Нет! не довольно в одном показать и искусство и знанье: Так вот иной о хорошем вине прилагает заботу,
50 Не беспокоясь о рыбе, каким поливается маслом.
Если массикское выставить на ночь под чистое небо, Воздух прохладный очистит его, и последнюю мутность Вовсе отнявши и запах, для чувств неприятный и вредный; Если ж цедить сквозь холстину его, то весь вкус потеряет. Если суррентским вином наливают фалернские дрожжи, Стоит в него лишь яйцо голубиное выпустить вскоре Всю постороннюю мутность оттянет на дно непременно.
Позыв к питью чтобы вновь возбудить в утомившемся госте, Жареных раков подай, предложи африканских улиток. 60 Ибо в желудке после вина латук бесполезно
Плавает сверху; тут лучше еще ветчина с колбасою, Все, что с душком или что отзывается прямо харчевней.
Свойства, однакоже, знать нужно в точности разных
подливок.
Есть простая: она состоит из чистого масла С чистым вином и рассолом пахучим из капера-рыбы, Только чтоб он, разумеется, был не иной,
византийский! Если же в ней поварить, искрошивши, душистые травы И настоять на корикском шафране, а после подбавить Масла венафрского к ней, то вот и другая готова! 70 Тибуртинские яблоки много в приятности вкуса Уступают пиценским, хоть с виду и кажутся лучше. Венункульский изюм бережется в горшочках, альбанский Лучше в дыму засушенный. Я первый однажды придумал Яблоки с ним подавать и анчоусы в чистеньких блюдцах Ставить кругом, под белым перцем и серою солью. Но большая ошибка три тысячи бросив на рынок, Втискать в тесное блюдо к простору привыкшую рыбу!
А неопрятность родит отвращенье к еде: неприятно, Если след масляных пальцев раба на бокале заметен Или насохло на дне и заметно, что чаша не мыта. Дорого ль стоит метелка, салфетка или опилкиПросто безделица! А нераденьебесчестье большое! Пол разноцветный из камней, а веником грязным запачкан. Ложе под пурпуром тирским; глядишь а подушки нечисты. Ты не забудь: чем меньше что стоит труда и издержек,
Тем справедливой осудят тебя; не так, как в предметах, Только богатым приличных одним и им лишь доступных!
Гораций
Катий ученый! Прошу, заклиная богами и дружбой! Где бы наставник твой ни был, ты дай самого мне послушать! 90 Ибо, как память твоя ни верна, согласися, однако, Все ведь ты передал мне ученье чужое! Прибавь же Вид, выраженье лица; о блаженный! ты видел все это! Это тебе невдомек, а я-то, напротив, пылаю Сильным желаньем увидеть безвестный науки источник, Сам почерпнуть из него учение жизни блаженной.
САТИРА ПЯТАЯ
Улисс
Вот что еще попрошу я тебя -мне поведать, Тиресий: Как бы, каким бы мне средством поправить растрату
именьяЧто ж ты смеешься..
Тиресий
Лукавец! А разве тебе не довольно Возвратиться в Итаку свою и отчих пенатов Вновь увидать..
Улисс
Никого ты еще не обманывал ложью!
Видишь, что наг я и нищ возвращаюсь, как ты предсказал мне. Ни запаса в моих кладовых, ни скота. Без богатства ж И добродетель и род дешевле сена морского!
Тиресий
Прочь околичности! Если ты бедности вправду боишься, 10 Слушай, как можешь богатство нажить. Например: не пришлет ли Кто-нибудь или дрозда, иль еще тебе редкость другую; Ты с ней беги к старику, накопившему много именья. Ранний плод сада или домашнее, что есть получше, Пусть он, почетнейший лар, и отведает прежде, чем лары. Будь он хоть клятвопреступник, будь низкого рода, обрызган Кровию братней, из беглых рабов, но если захочет, Чтоб ты шел в провожатых его, не смей отказаться!
Улисс
Какчтобы с Дамой позорным бок о бок я шелЯ под Троей Был не таков: там в первенстве я с величайшими спорил!
Т и р е с и и 20 Ну, так будь беден!
Улисс
Все может снести великое сердце! И не то я сносил! Но ты продолжай. Где я мог бы Золота кучу достать, где богатствоСкажи, прорицатель!
Т и р е с и и
Что я сказал, то скажу и опять! Лови завещанья
И обирай стариков! А если иной и сорвется
С удочки, хитрая рыбка, приманку скусив рыболова.
Ты надежд не теряй и готовься на промысел снова.
Ежели тяжба меж двух заведется, важная ль, нет ли,
Кто из соперников силен богатством, родных не имеет,
Ты за того и в ходатаи, пусть он и нагло и дерзко
30 Честно тянет к суду. Будь ответчик хоть лучший из граждан, Но если сын у него да жена за него не вступайся! Публий почтенный! скажи или Квинт! (потому что прозванья Знатности признак приятны ушам!) меня привязало Лишь уваженье к тебе; а дела и права мне знакомы. Лучше пусть вырвут глаза мне, чем я допущу, чтоб соперник Хоть скорлупкой ореха обидел тебя. Будь покоен! Ты не будешь в потере; не дам над тобой надругаться! После проси, чтобы шел он домой и берег бы здоровье. Сам хлопочи, хоть бы рдеющий Пес раскалывал злобно
40 Статуи вовсе безгласные или с распученным брюхом Фурий плевал бы снегом седым на высокие Альпы! Ну, посмотри-ка! тут скажет иной, толкнувши соседа. Вот трудолюбец, вот друг-то какой! вот прямо заботлив! С этим огромные рыбы и сами собою повалят
В сети твои, а из них и в садок! Но ежели хворый В доме богатом есть сын, то, чтобы отвлечь подозрснье Холостых богачей, угождай и поползай, в надежде Быть хоть вторым в завещанье, на случай ежели мальчик Рано отправится к Орку. Тут редко случится дать промах! 50 Если кто просит тебя прочитать его завещанье, Ты откажись и таблички рукой оттолкни, но сторонкой Сам потихоньку взгляни между тем: что на первой табличке В строчке второй, и один ли назначен наследником, или Многие вместе; все это быстрей пробеги ты глазами. Часто писец из ночных сторожей, завещанья писавший, Так проведет, как ворону лиса! И Коран этот ловкий Будет потом хохотать над ловцом завещаний, Назикой!
У л и с с В исступленье пророческом ты или шутишь в загадкахТ и р е с и и
О Лаэртид! что изрек я, то будет иль нет, непременно! 60 Дар прорицанья мне дан самим Аполлоном великим!
У л и с с Ежели можно, однако, скажи мне: что это за басняТ и р е с и и
Некогда юный герой, страх парфян, из рнеева рода, Славой наполнит своею и землю и море. В то время Дочь за Корана свою выдаст замуж Назика, из страха, Чтобы богатый Коран с него не потребовал долгу. Вот же что сделает зять. Он тестю подаст завещанье С просьбой его прочитать. Назпка противиться будет. Но возьмет, наконец, и прочтет про себя, и увидит, Что ему завещают одно: о покойнике плакать/ 70 Вот еще мой совет: когда стариком полоумным Хитрая женщина иль отпущенник правит, то нужно Быть заодно; ты хвали их ему, чтоб тебя расхвалили!
Будет полезно и то! Но верней овладеть голового:
Может быть, сдуру стихи он пишет плохие, старик-тоТы их хвали. Коль блудник он не жди, чтоб просил: угождая
Мощному, сам ты вручи Пенелопу ему.
У Л II С С
Неужели,
Думаешь ты, соблазнить столь стыдливую, чистую можно, Ту, что с прямого пути совратить женихи не сумелиТ и р е с и и Дива нет шла молодежь, что скупа на большие подарки,
80 Та, что не столько любви, сколько кухни хорошей искала. Вот почему п чиста Пенелопа; но если от старца Вкусит она барышок и разделит с тобой хоть разочек, Ты не отгонишь ее, как пса от засаленной шкуры.
Вот послушай, что в Фивах случилось. Старушка лукаво Там завещала, чтоб тело ее, умащенное маслом, Сам наследник на голых плечах отнес па кладбище. Ускользнуть от него и по смерти хотела затем, что Слишком к живой приступал он. Смотри же и ты: берется, Чтоб не выпустить вовсе из рук неуместным стараньем!
90 Кто своенравен, ворчлив, тому говорливость досадна.
Впрочем, не все же молчать! Стой, как Дав, лицедей всем известный,
Скромно склонясь головой п с робким, почтительным видом.
Но на услуги будь скор: подует ли ветер, напомни,
Чтоб свою голову, столь драгоценную всем, поберег он
И накрыл чем-нибудь; в тесноте предложи опереться
И плечом подслужись, а болтлив он внимательно слушай.
Лесть ли он любит хвали, пока он не скажет: довольно!
Дуй ему в уши своей похвалой, как мех раздувальный.
Если я; своею кончиной избавит тебя он от рабства
юо д уСЛЫШИШь ты вдруг наяву: Завещаю Улиссу
Четверть наследства!воскликни тогда: О любезный мой Дама!
И тебя уже нет! Где такого найти человека!..
Сам зарыдай, и не худо, чтоб слезы в глазах
показались:
Это полезно, чтоб скрыть на лице невольную радость. Памятник сделай богатый и пышно устрой погребенье, Так чтобы долго дивились и долго хвалили соседи. Если же твой сонаследник старик, п в одышке п в кашле, Ты предложи, не угодно ли взять пли дом, иль другое, Лучшее в части твоей, за какую назначит он цену! по Но увлекает меня Прозерпина!.. Живи и будь счастлив!
САТИРА ШЕСТАЯ
Вот в чем желания были мои: необширное поле, Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник, К этому лес небольшой! И лучше и больше послали Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою
боле,
Кроме того, чтоб все эти дары мне они сохранили. Если достаток мой я не умножил постыдной корыстью; Если его не умалил небрежностью иль беспорядком; Если я дерзкой мольбы не взношу к небесам, как другие: О, хоть бы этот еще уголок мне прибавить к владенью! 10 Хоть бы мне урну найти с серебром, как наемник, который, Взыскан Алкидом, купил и себе обрабатывать начал Поле, которое прежде он же нахал на другого; Если доволен, признателен я и за то, что имею, То молю, о сын Майи, я об одном утучняй ты Эти стада и храни все мое покровительством прежним, Только ума моего но прошу утучнять, покровитель!
Скрывшись от шумного города в горы мои, как в твердыню, Чуждый забот честолюбья, от ветров осенних укрытый, Страшную жатву всегда приносящих тебе, Либитпна, 20 Что мне здесь делать, когда не беседовать с пешею МузойРаннего утра отец! или (если приятней другое Имя тебе) о бог Янус, которым все человеки Жизни труды начинают, как боги им повелели! Будь ты началом и этих стихов! .Живущего в Риме, Рано там ты меня из дома к себе вызываешь. Нужно, ты мне говоришь, поручиться за друга; ты должен С делом чести спешить; нежели другому уступишь
Северный ветер, зима, день короткий нет нужды; иду я Голосом ясным ручательство дать себе в разоренье!
30 И, продираясь назад чрез толпу, я слышу: Куда тыЧто, как безумный, толкаешьсяЖдет МеценатНе к нему ли Этот упрек, прпзнаюся, мне сладок, как мед! Но лишь только До Эсквилинскои дойдешь высоты, как вспомнишь, что сотня Дел на плечах. Там Росций просил побывать у Колодца Завтра поутру; а нынче есть общее новое дело; Скрибы велели напомнить: Квинт, не забудь, приходи же! Тут кто-нибудь подойдет: Постарайся, чтоб к этой бумаге Твой Меценат печать приложил. На ответ: Постараюсь! Мне возражают: Тебе не откажет! Захочешь так можешь!
40 Скоро вот будет осьмой уже год, как я к Меценату Стал приближен, как в числе он своих и меня почитает. Близость же эта вся в том, что однажды с собой в колеснице Брал он в дорогу меня, а доверенность в самых безделках! Спросит: Который час дня или: Кто из борцов превосходней Или заметит, что холодно утро и надо беречься; Или другое, что можно доверить и всякому уху! Но завистников день ото дня наживаю и боле С часу на час. Покажуся ли я с Меценатом в театре Или на Марсовом поле, все в голос: Любимец Фортуны!
50 Чуть разнесутся в народе какие тревожные слухи,
Всякий, кого я ни встречу, ко мне приступает с вопросом: Ну, расскажи нам (тебе, без сомнения, все уж известно, Ты ведь близок к богам!) не слыхал ли чего ты о даках! ЯНичего! Да полно шутить! Клянусь, что ни слова! Ну, а те земли, которые воинам дать обещали, Где их,, в Сицилии или в Италии Цезарь назначил Ежели я поклянусь, что не знаю, дивятся, и всякий Скрытным меня человеком с этой минуты считает! Так я теряю мой день и нередко потом восклицаю:
60 О, когда ж я увижу поля! И дозволит ли жребий Мне то в писаниях древних, то в сладкой дремоте и в лени Вновь наслаждаться забвением жизни пустой и тревожной! О, когда я; на столе у меня появятся снова
Боб, Пифагору родной, и с приправою жирною зелень!
О пир, достойныИ богов, когда вечеряю с друзьями
Я под кровом домашним моим и трапезы остатки
Весело сносят рабы и потом меж собою пируют.
Каждый гость кубок берет по себе, кто большой, кто поменьше;
Каждый, чуждаясь законов пустых, кто вдруг выпивает
70 Чашу до дна, кто пьет с расстановкою, мало-помалу. Наш разговора предмет не дома и не земли чужие; Наш разговор не о том, хорошо ли и ловко ли пляшет Лепос, но то, что нужнее, что вредно не знать человеку. Судим: богатство ли делает счастливым, иль добродетель; Выгоды или наклонности к дружбе вернее приводят; Или в чем свойство добра и в чем высочайшее благоЦервий меж тем, наш сосед, побасёнку расскажет нам кстати. Если богатство Ареллия кто, например, превозносит, Не слыхав о заботах его, он так начинает:
80 Мышь деревенская раз городскую к себе пригласила В бедную нору они старинными были друзьями. Как ни умеренна, но угощенья она не жалела, Чем богата, тем рада; что было, ей все предложила: Кучку сухого гороха, овса; притащила в зубах ей Даже изюму и сала обглоданный прежде кусочек, Думая в гостье хоть разностью яств победить отвращенье. Гостья же, с гордостью, чуть прикасалась к кушанью зубом, Между тем как хозяйка, все лучшее ей уступивши, Лежа сама на соломе, лишь куколь с мякиной жевала.
90 Вот, наконец, горожанка так речь начала: Что за радость Жить, как живешь ты, подруга, в лесу, на горе, одиноко! Если ты к людям и в город желаешь из дикого леса, Можешь пуститься со мною туда! Все, что жизнию дышит, Смерти подвластно на нашей земле: и великий и малый, Смерти никто не уйдет: для того-то, моя дорогая, Если ты можешь, живи, наслаждаясь и пользуясь жизнью, Помня, что краток наш век. Деревенская мышь, убежденья Дружбы послушавшись, прыг и тотчас из норы побежала. Обе направили к городу путь, поспешая, чтоб к ночи
100 В стену пролезть. Ночь была в половине, когда две подруги Прибыли к пышным палатам; вошли: там пурпур блестящий Ложам роскошным из кости слоновой служил драгоценным Мягким покровом; а там в дорогой и блестящей посуде Были остатки вчерашнего великолепного пира. Вот горожанка свою деревенскую гостью учтиво Пригласила прилечь на пурпурное ложе и быстро Бросилась сразу ее угощать, как прилично хозяйке! Яства за яствами ей подает, как привычный служитель, Не забывая отведать притом от каждого блюда.
110 Та же, разлегшись спокойно, так рада судьбы перемене, Так весела на пиру! Но вдруг хлопнули дверью и с ложа Бросились обе в испуге бежать, и хозяйка и гостья! Бегают в страхе кругом по затворенной зале; но пуще Страх на полмертвых напал, как услышали громкое в зале Лаянье псов. Жизнь такая ничуть не по мне! тут сказала Деревенская мышь. Наслаждайся одна, а я снова На гору, в лес мой уйду преспокойно глодать чечевицу!
САТИРА СЕДЬМАЯ
Дав
Слушаю я уж давно. И хотелось бы слово промолвить: Но я, раб твой, немножко боюсь!..
Гораций
Кто там.. ДавДав
Дав, вернейший
Твой господский слуга, усердный, довольно и честный, Жизни достойный, поверь!
Гораций
Ну что ж с тобой делать! Пожалуй,
Пользуйся волей декабрьской: так предки уставили наши. Ну, говори!
Дав
Есть люди, которые в зле постоянны, Прямо к порочной их цели идут; а другие, колеблясь Между злом и добром, то стремятся за добрым, то злое Их пересилит. Вот Приск, например: то по три он перстня 10 Носит,
бывало, то явится с голою левой рукою. То ежечасно меняет свой пурпур, то угнездится Он из роскошного дома в такой, что, право, стыдился б Вольноотпущенник, если пригож, из него показаться. То щеголяет он в Риме, то вздумает лучше в Афинах
Жить, как философ. Не в гневе ли всех он Вертумнов родился! А Воланерий, когда у него от хирагры ослабли Пальцы (оно и за дело), нанял, кормил человека, В кости играя, трясти и бросать за него! Постоянство, Право, и в этом все лучше: он меньше презрен и несчастлив, 20 Нежели тот, кто веревку свою то натянет, то спустит.
Гораций Скажешь ли, висельник, мне: к чему ты ведешь речь такую..
Дав Да к тебе!
Гораций Как ко мне, негодяйДав
Не сердися! Не ты ли
Нравы и счастие предков хвалилА если бы это Счастие боги тебе и послали, ведь ты бы не принял! Все оттого, что не чувствуешь в сердце, что хвалишь устами; Что в добре ты нетверд, что глубоко увяз ты в болоте И что лень, как ни хочется, вытащить ноги из тины. В Риме тебя восхищает деревня: поедешь в деревню Рим превозносишь до звезд. Как нет приглашенья на ужин
30 Хвалишь и зелень и овощи; счастьем считаешь, что дома Сам ты себе господин, как будто в гостях ты в оковах, Будто бы рад, что нигде не приходится пить, и доволен. Если же на вечер звать пришлет Меценат: Подавайте Масла душистые! Эй! да слышит ли кто! Как безумный, Ты закричишь, зашумишь, беготню во всем доме поднимешь, Мульвий и все прихлебатели прочь! Как тебя проклинают, Я не скажу уж тебе. Признаться, легонек желудок! Рассуждает иной. Хоть бы хлеба понюхал! Конечно, Я и ленив и обжора! Все так! Да и сам ты таков же,
40 Если не хуже; только что речью красивой умеешь
Все недостатки свои прикрывать! Что, если и вправду
Ты безумней меня, за которого ты же безделку,
Пять сотен драхм заплатил.. Да постой! Не грози, не сердися!
Руку и желчь удержи и слушай, пока расскажу я
Все, чему надоумил меня привратник Криспина!
Жены чужие тебя привлекают, а Дава блудницы.
Кто яге из нас достойней креста за свой грехВедь когда я
Страстной природой томлюсь, раздеваясь при яркой лампаде,
Та, что желаньям моим ответствует, как подобает,
50 Или играет со мной и, точно коня, распаляет, Та отпускает меня, не позоря: но знаю я страха, Как бы не отнял ее, кто меня и богаче иль краше; Знаки отличья сложивши и всадника перстень и тогу Римскую, ты, что судьей был пред тем, выступаешь, как Дама Гнусный, для тайны главу надушенную в плащ завернувши: Разве тогда ты не тот, кем прикинулсяРобкого вводят В дом тебя; борется похоть со страхом, колени трясутся. Разница в чем ты на смерть от огня, от плетей, от железа Сам, не нанявшись, идешь, или, запертый в ящик позорно,
60 Спущен служанкой туда, сообщницей грязного дела, Скорчась сидишь, до колен головою касаясьЗаконом Мужу матроны грешащей дана над обоими воля. Да и над тем, кто прельстил, справедливее. Ибо она ведь Платье, жилище свое не меняла, грешит только с виду. Так как боится тебя и любви твоей вовсе не верит. Ты ж, сознавая, пойдешь и под вилы и ярости мужа Весь свой достаток отдашь, свою жизнь, вместе с телом и славу; Цел ты ушел; научен, полагаю, ты станешь беречься: Нет, где бы снова дрожать, где бы вновь мог погибнуть, ты ищешь.
70 О, какой же ты раб! Какое ж чудовище станет,
Цепи порвавши, бежав, возвращаться обратно к ним сдуруТы, говоришь, не развратен! А я я не вор! Ежедневно Мимо серебряных ваз прохожу, а не трону! Но сбрось ты Страха узду, и сейчас природа тебя обуяет. Ты господин мой, а раб и вещей и раб человеков Больше, чем я, потому что с тебя и сам претор ударом
Четырехкратным жезла добровольной неволи не снимет! К этому вот что прибавь, что не меньше внимания стоит: Раб, подвластный рабу, за него исправляющий должность,
80 Равный ему или нетТак и я пред тобой! Ты мне тоже
Ведь приказанья даешь; сам же служишь другим, как наемник Или как кукла, которой другие за ниточку движут! Кто же свободенМудрец, который владеет собою; Тот лишь, кого не страшат ни бедность, пц смерть, ни оковы; Тот, кто, противясь страстям, и почесть и власть презирает; Кто совмещен сам себе; кто как шар, и круглый и гладкий, Внешних не знает препон; перед кем бессильна Фортуна! С этим подобьем ты сходен лиНет! Попросит красотка Пять талантов с тебя, да и двери с насмешкой затворит,
90 Да и холодной окатит водою; а после приманит!
Вырвись, попробуй, из этих оков на свободу! Так что же
Ты говорить: Я свободен! Какая же это свобода!
Нет! над тобой есть такой господин, что, лишь чуть обленишься.
Колет тебя острием; а отстанешь, так он подгоняет!
Смотришь картины ты Павсия, к месту как будто прикован Что ж, ты умнее меня, на Рутубу коль я засмотрелся С Фульвием в схватке, углем и красной намазанных краской, Или на Плацидеяна гляжу, что коленом уперсяБудто живые они: то удар нанесут, то отскочат! 100 Дав засмотрелся на них ротозей он; а ты заглядишься Дело другое: ты топкий ценитель художества древних! Я на горячий наброшусь пирог негодяй! Добродетель, Разум высокий тебя от жирных пиров удаляют! Мне и вреднее оно: я всегда поплачуся спиною! Но и тебе не проходит ведь даром! Твой пир бесконечный В желчь превратится всегда и в расстройство желудка, а ноги Всякий раз отрекутся служить ослабевшему телу! Раб твой, безделку стянув, променяет на кисть винограда Он виноват; а кто земли свои продает в угожденье Жадному брюху, тот раб или нетДа прибавь, что ты дома Часу не можешь пробыть сам с собой, а свободное время Тратишь всегда в пустяках! Ты себя убегаешь и хочешь
Скуку в вине потопить или сном от забот позабыться, Точно невольник какой или с барщины раб убежавший! Только напрасно! Они за тобой и повсюду нагонят!
Гораций Хоть бы камень какой мне попался!
Дав
На чтоГораций
Хоть бы стрелы!
Дав Что это с нимПомешался он, что ль, иль стихи сочиняет..
Гораций Вон! А не то угодишь у меня ты девятым в Сабину!
САТИРА ВОСЬМАЯ
Гораций
ЧтоХорош ли был ужин счастливца НасидиенаЯ вчера посылал звать тебя; но сказали, что с полдня Там ты пируешь!
Фунданий
Ужин чудесный был! В жизнь мою, право, Лучше не видывал я!
Гораций
Расскажи мне, ежели можно, Что же прежде всего успокоило ваши желудкиФунданий
Вепрь луканийский при южном, но легком, пойманный ветре Так нам хозяин сказал. Вокруг же на блюде лежали Репа, редис и латук, все, что позыв к еде возбуждает: Сахарный корень и сельди с подливкой из винных подонков. 10 Только -что снят был кабан, высоко подпоясанный малый Стол из кленового дерева лоскутом пурпурным вытер, А другой подобрал все ненужное, все, что могло бы Быть неприятно гостям. Потом, как афинская дева Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским, Непричастным морей. Тут хозяин сказал Меценату: Есть и фалернское, есть и альбанское, если ты любишь.
Горации
Жалкое чванство богатства! Однакож скажи мне, Фунданий, Прежде всего: кто были с тобою тут прочие гостиФунданий
20 Верхним был я, Виск подле меня, а с нами же, ниже, Помнится, Варий, Сервилий, потом Балатрон и Вибидий, Оба как тени: обоих привез
Меценат их с собою! Меж Номентана и Порция был сам хозяин, а Порций Очень нас тем забавлял, что глотал пироги, не жевавши. Номентан был нарочно затем, чтоб указывать пальцем, Что проглядят; а толпа то есть мы, все прочие гости, Рыбт, и устриц, и птиц не совсем различала по вкусу. Вкус их совсем был не тот, какой мы всегда в них находим, Что и открылось, когда он попотчевал нас потрохами
30 Ромба и камбалы; я таких не отведывал прежде!
Далее он объяснил нам, что яблоки, снятые с ветвей
В пору последней луны, бывают красны. А причину
Сам спроси у него. Тут Вибидий сказал Балатрону:
Коль не напьемся мы насмерть, мы, право, умрем без огмщенья!
И спросили бокалов больших. Побледнел наги хозяин.
Ничего не боялся он так, как гостей опьянелых:
Или затем, что в речах допускают излишнюю вольность,
Или что крепкие вина у лакомок вкус притупляют.
Вот Балатрон и Вибидий, за ними и мы, с их примера,
40 Чаши наливши вином, вверх дном в алифанские кружки! Только на нижнем конце пощадили хозяина гости. Вот принесли нам мурену, длиною в огромное блюдо: В соусе плавали раки вокруг. Хозяин сказал нам: Не метала еще! как помечет, становится хуже! Тут и подливка еще, из венафрского сделана масла Первой выжимки; взвар же из сока рыб иберийских С пятилетним вином, не заморским однако. А впрочем, Если подбавить в готовый отвар, то хиосское лучше. Тут же прибавлено белого перцу и уксус, который
50 Выжат из гроздий Метимны одних и, чистый, заквашен. Зелень дикой горчицы варить я выдумал первый; Но морского ежа кипятить не промытым Куртилий Первый открыл: так вкусней, чем в рассоле из черепокожных.
Только что кончил он речь, как вдруг балдахин над гостями С облаком пыли, как будто воздвигнутой северным ветром, С треском на блюда упал. Мы, избавясь опасности, страха, Справились вновь; но хозяин, потупивши голову, в горе, Плакал, как будто над сыном единственным, в детстве умершим! Как знать, когда бы он кончил, когда б мудрецом Номентаиом
60 Не был утешен он так: О Фортуна! кто из бессмертных К смертным жесточе тебя! Ты рада играть человеком! Варий от смеха чуть мог удержаться, закрывшись салфеткой. А Балатрон, всегдашний насмешник, воскликнул: Таков уж Жребий всех человеков; такая судьба их, что слава Никогда их трудов не оплатит достойной наградой! Сколько ты мучился, сколько забот перенес, беспокойства, Чтобы меня угостить! Хлопотал, чтоб был хлеб без подгару, Чтобы подливки приправлены были и в меру и вкусно, Чтобы слуги прилично и чисто все были одеты;
70 Случай и все ни во что! Вдруг, как насмех, обрушится
сверху
Твой балдахин или конюх споткнется и вдребезги блюдо! Но утоститель, равно как иной полководец великий, В счастии был но замечен, а в бедствии вдруг познается! О, да исполнят же боги тебе все желания сердца, Муж добродетельный! Добрый товарищ! Так с чувством
воскликнул
Насидиен и, надевши сандалии, тотчас же вышел. Гости меж тем улыбались и между собою шептали На ухо; только на ложах и слышен был тайный их шепот.
Гораций
Впрямь никакого бы зрелища так не хотелось мне видеть! 80 Ну, а чему же потом вы еще посмеялисьВибидий
Грустно служителям сделал вопрос: Не разбиты ль кувшины, Потому что бокалы гостей... стоят не налиты Между тем как смеялись мы все заодно с Балатроном, Снова вступает Насидиен, но с лицом уж веселым, Точно как будто искусством готов победить он Фортуну. Следом за ним принесли журавля: на блюде глубоком Рознят он был на куски и посыпан мукою и солью. Подали потрохи белого гуся с начинкой из свежих Фиг и плечики зайца; они превосходнее спинки. 90 Вскоре увидели мы и дроздов, подгорелых немножко, И голубей без задков. Претонкие лакомства вкуса, Если бы пира хозяин о каждом кушанье порознь Нам не рассказывал все: и натуру и дело искусства, Так что их и не ели, как будто, дохнувши на блюда, Ведьма Канидия их заразила змеиным дыханьем!
Книга 2
САТИРА ПЕРВАЯ
Что за причина тому, Меценат, что какую бы долю
Нам ни послала судьба и какую б ни выбрали сами,
Редкий доволен, и всякий завидует доле другогоСчастлив купец! говорит отягчаемый летами воин,
Чувствуя, как у него все тело усталое ноет.
Если же буря бросает корабль, мореходец взывает:
Лучше быть воином: что им! лишь кинутся в битву с врагами,
Час не пройдет иль скорая смерть, или радость победы!
Опытный в праве законник, услыша чем свет, что стучится
10 В двери к нему доверитель, хвалит удел земледельца!
Житель же сельский, для тяжбы оставить село принужденный,
Вызванный в город, считает одних горожан за счастливцев!
Этих примеров так много, что их перечесть не успел бы
Даже и Фабий-болтун! Итак, чтоб тебе не наскучить,
Слушай, к чему я веду. Пусть бы кто из богов вдруг сказал им:
Вот я! исполню сейчас все, чего вы желали! Ты, воин,
Будешь купцом; ты, ученый делец, земледельцем! Ступайте,
Роли свои променяв, ты туда, ты сюда! Что я; вы стали
Нет, не хотят! А ведь счастье желанное он им дозволил!
20 После же этого как не надуть и Юпитеру губы!
Как же во гневе ему не сказать, что вперед он не будет
Столь благосклоненНо полно! я шутку оставлю; не с тем я
Начал, чтоб мне, как забавнику, только смешить! Не мешает
Правду сказать и шутя, как приветливый школьный учитель
Лакомства детям дает, чтобы азбуке лучше учились;
Но мы в сторону шутку; поищем чего поважнее.
Тот, кто ворочает землю тяжелой сохою, и этот
Лживый шинкарь, и солдат, и моряк, проплывающий смело
Бездны сердитых морей, все труды без роптания сносят
30 С тем, чтоб, запас накопив, под старость пожить на покое.
Так, для примера они говорят, муравей работящий,
Даром что мал, а что сможет, ухватит и к куче прибавит.
Думает тоже о будущем он и нужду предвидит.
Да! но лишь год, наступающий вновь, Водолей опечалит,
Он из норы ни на шаг, наслаждаясь разумно запасом,
Собранным прежде; а тыА тебя ведь ни знойное лето,
Ни зима, ни огонь, ни моря, ни железо не могут
От твоих барышей оторвать: никаких нет препятствий!
Только и в мыслях одно, чтобы не был другой кто богаче!
40 Что же в том пользы тебе, что украдкой от всех зарываешь
В землю ты кучи сребра или злата тяжелые груды..
Стоит почать, говоришь ты, дойдешь до последнего асса.
Ну, а ежели их не почать, что за польза от кучиПусть у тебя на гумне хоть сто тысяч мешков намолотят;
Твой желудок не больше вместит моего: ведь если б
Ты, меж рабами, сеть с хлебами нес на плечах ты, однако,
Больше другого, который не нес, ничего не получишь!
Что же за нужда тому, кто живет в пределах природы,
Сто ли вспахал десятин он, иль тысячуТак! да приятней
50 Брать из кучи большой! Поверь, все равно, что из малой,
Лишь бы я мог и из малой взять столько же, сколько мне нужно!
Что ж ты огромные житницы хвалишь своиЧем их хуже
Хлебные наши мешки.. Ну, так если б тебе довелася
Нужда в кувшине воды иль в стакане одном, ты сказал бы:
Лучше в большой я реке зачерпну, чем в источнике этом!
Вот от того и бывает с людьми ненасытными, если
Лишних богатств захотят, что Ауфид разъяренный волною
С берегом вместе и их оторвет и потопит
в пучине!
Кто же доволен лишь тем немногим, что нужно, ни в тине
60 Мутной воды не черпнет, ни жизни в волнах но погубит!
Многие люди, однакож, влекомые жадностью ложной,
Скажут: Богатство не лишнее; нас по богатству ведь ценят!
С этими что толковать! Пусть их алчность презренная мучит!
Так, говорят, афинянин один, и скупой и богатый,
Речи людские привык презирать, говоря о гражданах:
Пусть их освищут меня, говорит, но зато я в ладоши
Хлопаю дома себе, как хочу, на сундук свой любуясь!
Тантал сидел же по горло в воде; а вода утекала
Дальше и дальше от уст!.. Но чему ты смеешься.. Лишь имя
70 Стоит тебе изменить, не твоя ли история это..
Спишь на мешках ты своих, наваленных всюду, несчастный,
Их осужденный беречь как святыню; любуешься ими,
Точно картиной какой! А знаешь ли деньгам ты ценуЗнаешь ли, деньги на чтоЧтоб купить овощей, или хлеба,
Или бутылку вина, без чего обойтись невозможно.
Иди приятно тебе, полумертвому в страхе, беречь их
Денно и нощно, боясь и воров, и пожара, и даже
Собственных в доме рабов, чтоб они, обокрав, не бежали!
Нет! Я желал бы, чтоб благ таковых у меня было меньше!
80 Если когда лихорадки озноб ты почувствуешь в теле
Или другою болезнью ты будешь к постели прикован,Кто за тобою-то станет ходить и готовить лекарства..Кто врача умолять, чтобы спас от болезни и сноваДетям, родным возвратилНи супруга, ни сын не желают;Ну, а соседи твои и знакомые, слуги, служанки Все ненавидят тебя! Ты дивишьсяЧему жеТы деньгиВ мире всему предпочел, попечений любви ты не стоишь!Если ты хочешь родных, без труда твоего и заботыДанных природой тебе, и друзей удержать за собою,
90 Тщетно, несчастный, теряешь свой труд: как осла не приучишь
Быть послушным узде и скакать по Марсову полю!
Полно копить! Ты довольно богат; не страшна уже бедность!
Время тебе отдохнуть от забот; что желал, ты имеешь!
Вспомни Умидия горький пример; то недлинная повесть